Вчера в Абхазии отмечали день образования МИД республики (это произошло 22 года назад). И к этой дате была приурочена проведенная в сухумском отеле «Атриум-Виктория» беседа за «круглым столом» на тему «Абхазо-российские отношения на современном этапе: ожидания, реалии, перспективы».
Когда после первого доклада – «О скоординированности внешней политики Абхазии и России: новые возможности и перспективы», с которым выступил министр иностранных дел Абхазии Вячеслав Чирикба, ведущий беседы, начальник экспертного управления администрации президента Абхазии Ираклий Хинтба обратился к присутствующим сорока участникам круглого стола с абхазской и российской стороны с предложением принять участие в дискуссии, все воздержались. Но уже после следующего доклада – «Новый договор и суверенитет Абхазии: различные подходы, оценки и реальность» координатора рабочей группы Центра изучения стран Азии и Кавказа Института востоковедения РАН Александра Скакова завязалась острая дискуссия.
Бурное обсуждение принятого в прошлом ноябре договора о сотрудничестве и стратегическом партнерстве между Абхазией и Россией уже стало перевернутой страницей истории. Но вернуться к нему в контексте тематики круглого стола было естественным и необходимым. Александр Скаков относится к числу российских политологов, хорошо осведомленных о делах Абхазии и воспринимаемых у нас с уважением. И в данном случае с большинством его оценок было трудно не согласиться. Например, с замечанием относительно первого варианта договора, присланного в Сухум российской стороной:
«Конечно, в первом варианте договора не все было идеально. Например, меня с самого начала смутила статья, что будут приняты меры для упрощения принятия гражданства и одной, и другой страны. То есть россияне могли получить в массовом порядке гражданство Абхазии, что открывало путь к скупке за бесценок недвижимости в Абхазии. По законам Абхазии, вы это знаете лучше меня, купить здесь недвижимость может только гражданин Абхазии».
Александр Юрьевич отметил, что идея этого договора витала в воздухе еще прошлой весной, в частности, из-за обострения противостояния России с Западом в связи с украинскими событиями. Стремление Грузии стать членом НАТО – это ее право, но тогда у ее границ встают два непотопляемых российских авианосца – Абхазия и Южная Осетия. Скаков достаточно объективно и взвешенно описал ситуацию с обсуждением проекта договора. С одной стороны, «свинью подложили» некоторые российские авторы, которые взахлеб заговорили о «крымском прецеденте». Скаков остановился на публикациях Михаила Чернова и особенно Яны Амелиной. Последняя начала рассуждать не только о воссоединении двух Осетий (естественно, в составе России), но и о расширении этого пространства за счет «исконно осетинских территорий», в частности, Гори. Такое можно назвать провокацией, гапоновщиной. Причем некоторые в России привыкли рассматривать Абхазию и Южную Осетию в связке, не понимая существенных отличий между ними. Естественно, это вызвало настроения настороженности в Абхазии. Между тем, подчеркнул Скаков, независимость Абхазии – это константа для России. Но, с другой стороны, после обнародования первоначального проекта договора в абхазском интернет-сообществе со стороны некоторых началась истерика, «вакханалия блогеров». Кое-кто видел угрозу утраты независимости Абхазии даже в намерении сделать границу на Псоу прозрачной – как будто, заметил Скаков, такая граница между Германией и Польшей, Венгрией и Словакией умаляет суверенитет какой-либо из этих стран.
Все верно. Любые крайности всегда вредны и выглядят отталкивающе. Надо, впрочем, учесть, что на интернет-форумах и в соцсетях во всем мире хватает ахинеи, на которую даже не стоит обращать внимания. Вместе с тем были в докладе Александра и моменты, вызвавшие активное несогласие среди участников беседы. Так, говоря о президентских выборах прошлого года, он назвал Аслана Бжания «темной лошадкой», ибо раньше тот не участвовал в политической борьбе (с этим не поспоришь), и отметил, что в его избирательную кампанию были вложены особенно большие деньги. Последнее впечатление сложилось и у многих наблюдателей в Абхазии, но можно ли говорить об этом как об установленном факте? Председатель общественной организации «Абзанхара» Нугзар Ашуба задал докладчику вопрос, на какие данные тут он опирается. Скаков сказал, что, когда в период предвыборной кампании он находился в Ткуарчале, ему запомнилось, что там баннеры в поддержку Бжания встречались на каждом шагу. Но этот ответ не удовлетворил сопредседателя партии «Амцахара» Гарика Саманба, который выразил несогласие и с рядом других оценок, прозвучавших в докладе. А директор агентства «Абхаз-Информ» Манана Гургулиа сказала так:
«Мне показался этот доклад, с одной стороны, интересным, а с другой – несколько провокативным. Потому что есть вещи, которые тут можно было бы оспорить, но мы не будем это делать, это можно сделать и во время перерыва. И по поводу денег, и по поводу того, что люди, не согласные с новой властью, могли бы уехать. Я не понимаю, почему несогласные с нынешней властью должны уезжать из Абхазии… Но вот у меня такой вопрос: с одной стороны, вы сказали, что критика первого варианта договора была не совсем конструктивной и, может быть, необъективной. С другой стороны, вы говорите, что все-таки в результате этой критики договор принял форму, которая приемлема. Так нужна была критика этого договора, или это была игра, как вы считаете, игра оппозиции?.. И еще один момент, по поводу ангажированности каких-то там блогеров или представителей оппозиции, что их поддержка независимости Абхазии снимала с них обвинение в ангажированности со стороны Запада. Мне кажется, это обвинение в нынешнем контексте, а на чем оно основано?»
Александр Скаков постарался ответить на это выступление, как и на выступление сотрудника НКО «Центр гуманитарных программ» Лианы Кварчелия. Но мне кажется, что, в общем-то, и не было противоречия между двумя утверждениями, если их правильно сформулировать: «критика договора бывала неконструктивной» и «критика была нужна и привела к положительному результату». Все это еще достаточно свежо в памяти, и нетрудно вспомнить, что по многим моментам представители и власти, и оппозиции Абхазии подвергали критике первоначальный проект договора с одних и тех же позиций. А вот что касается неких ангажированных Западом критиков проекта, то тут вообще ничего не понятно. Кому они должны были доказывать свою приверженность идее независимости Абхазии? Они когда-то выступали против этой идеи, то есть за возвращение в состав Грузии? Если доказывать таким, как Амелина, то не думаю, что в Абхазии эта задача кого-то заботила.
