Хаос в "законе"
Хаос в «законе»
«Закон – как политический символ, как номинал. Как некий жест. Может быть, в жизни ничего не изменится, но мы обозначили то, что хотели бы видеть, как хотим жить». Редакционная статья в номере 19 (500) газеты «Новый день».
Вопрос о том, разрешить или нет продажу недвижимости, в том числе жилья, россиянам — самый острый вопрос текущей повестки дня. К сегодняшнему дню по этой теме высказались, кажется, все, кто хотел. Но во всей этой дискуссии, ни со стороны сторонников принятия закона, который позволил бы россиянам покупать дома и квартиры, ни от противников этой идеи не было видно попытки, что называется, социологического взгляда на процессы. Критически мало и квалифицированных экономических оценок в контексте обсуждения этой темы. Не претендуя на академический уровень , попробуем несколько восполнить этот пробел. Начнем, собственно, с ответа на ряд самых «приземленных» вопросов этой проблематики. Кому нужна недвижимость в Абхазии? Очевидно, есть несколько категорий потенциальных ее приобретателей.
Первая, это люди, ныне уже живущие в стране, переселившиеся сюда в течение нескольких последних лет. У нас не работает статистика, поэтому назвать конкретные цифры миграции в Абхазию никто не может. Но, предположим, что речь идет о нескольких тысячах человек, в основном из России. По сути, это новая русская диаспора в Абхазии. Среди них практически нет тех, кто занимался бы низкоквалифицированной работой. В основном, это предприниматели, много специалистов в разных областях, кстати, очень многие из них в разное время были приглашены в страну либо властями, либо бизнесом.
Вторая категория, это люди, о существовании которых почему-то не вспоминают. Речь идет о десятках тысяч коренных жителей Абхазии нетитульной национальности, но по разным причинам не имеющих гражданства страны. Это преимущественно армяне и русские, живущие в своих домах и квартирах на протяжении многих десятилетий, но, ввиду отсутствия гражданства, не имеющих возможности проводить никаких легитимных действий со своей собственностью. Абсолютно бессмысленная и унизительная дискриминация десятков тысяч коренных жителей страны.
Третья категория – жители России, для разных целей желающие приобрести «домик у моря». Мы как-то проводили сравнительный анализ стоимости недвижимости в разных курортных районах Европы и Абхазии. Общий уровень цен, скажем, на Кипре выше, чем в Абхазии на 25-30%. Но с точки зрения потенциальной клиентуры такой недвижимости, «жилье» в Абхазии по европейским меркам, жильем вообще не является. На островах Средиземноморья или в Европе, также как и в Сочи, речь всегда идет о купле-продаже больших, современных квартир, домов, пентхаусов. Разумеется, без каких бы то ни было коммунальных проблем и с развитой инфраструктурой. «Хрущевка» в Гагре, с этой точки зрения, не может быть жильем для людей, способных заплатить за иностранную недвижимость сотни тысяч долларов. Вообще, среди урбанистов считается общим местом понимание о того, что пока в той или иной местности нет природного газа, развитие ее жилищного потенциала очень ограничено, а скорее, исключено вообще. Одним словом, абхазская недвижимость не может являться привлекательной для инвестиций из России.
Четвертая категория, это узкая группа очень интересных людей, подвижников, энтузиастов, искренне влюбленных в Абхазию. Как правило, это интеллигенты из больших российских городов, имеющие у нас давние и прочные связи, обожающие все абхазское и мечтающие о том, чтобы провести старость за кофепитием где-нибудь на Амре.
Пятая категория – граждане России грузинской национальности, беженцы из Абхазии. Возможности их адаптации в нашей стране выглядят очень сомнительными. Мы знаем, что за истекшие послевоенные годы некоторая часть этой категории, пользуясь родственными связями и тем обстоятельством, что в их конкретных семьях не было людей, участвовавших в войне на грузинской стороне, имела и имеет возможность бывать в Абхазии, жить здесь. Есть те, кто сохранил свое имущество. Однако, грузинские беженцы не возвращаются в Абхазию не только потому, что у нас этого не хотят, но и потому, что они не хотят возвращаться в сегодняшнюю Абхазию навсегда. Они хотят, наведываться временами в Сухум или в Гагру, но постоянно жить в Грузии или в России. А поскольку история не представила им такого шанса, то они и живут там, где живут. Поэтому аргументы о том, что грузины – граждане РФ начнут что-то скупать в Абхазии, выглядят очень надуманными. Таким образом, как индустрия, абхазский рынок недвижимости не представляет большого интереса на данный момент. Экономические реформы и вообще развитие страны могут поменять эту данность. Но это будет не скоро. Сегодня объективно абхазская недвижимость интересует только тех людей, которые либо уже живут в стране, чаще всего имея здесь глубокие корни, либо тех, кто всерьёз работает с нашей страной.
«Фактор Клемантовича»Только на прошлой неделе в Сухуме прошли два обсуждения вопроса недвижимости. В четверг, 8 октября, сначала этот вопрос обсуждали в Общественной палате, следом в «Доме Москвы» состоялся «круглый стол» под эгидой, недавно созданного, Фонда международного делового сотрудничества. В целом, активность обсуждения этого вопроса, количество комментариев российских экспертов дают основания предположить, что в Москве заинтересованы в том, чтобы закон, позволяющий гражданам РФ покупать недвижимость в Абхазии, был принят, как можно скорее. Нам было интересно понять мотивацию российской стороны. Собирательно отношение Москвы к этому вопросу сформировалось под влиянием, условно говоря, «фактора Клемантовича». В Абхазии, кстати, не на публичном уровне, но обсуждалось, как российская сторона будет реагировать на все эти неприятные инциденты, происходившие на протяжении многих лет с ее гражданами. Считалось, что будут выставляться политические требования. Однако, Москва пошла другим путем – призвала установить правила игры и создать правовую базу, которая даст россиянам возможность жить в Абхазии. И именно на этом уровне сегодня происходит столкновение. Причем столкновение не интересов даже, а очень тонких нюансов бытия. Социальные антропологи говорят о том, что поведенческие и культурные мутации, происходящие с обществом в критические моменты его жизни, часто закладываются в культуре и со временем становятся частью культурного и генетического кода того или иного общества. С нами, кажется, после войны, в 90-х годах, случилось именно это. Война и первое послевоенное время изгнали из нашей жизни опору на закон. Выросло целое поколение, которому будет очень сложно жить в любой регулируемой среде обитания. Эта мутация проявляется уже и в коллективном мышлении. Лучшая иллюстрации этой трагической реальности, недавняя попытка милиции заставить автовладельцев ездить с пристегнутыми ремнями безопасности. Даже эту мелочь — соблюдение элементарных норм личной безопасности — внедрить в повседневную практику — оказалось невозможно. Мы, в принципе, давно живем и собираемся жить вечно в условных 90-х. Хотя и понимаем, что жить так плохо и опасно. Это касается всех уровней нашего общества, и, что очень печально, сегодня уже сама независимость понимается как полная независимость от каких — бы то ни было правил игры, как хаос, который получил национальную легитимность. Наша общая диспозиция по отношению к окружающему миру заключается в том, что этого мира будто бы и нет. Будто за Псоу и Ингуром открытый космос. Такова, к сожалению, и наша политика. Мы ни о чем не собираемся ни с кем договариваться, мы говорим: «Не лезьте в наш хаос. Потому, что он наш. » Именно в этом природа нашей абсолютно убыточной внешней политики. Мы не предлагаем никаких решений, никаких правил игры той же России. Ибо за Псоу — открытый космос. Но, когда Россия приходит к нам со своими, изложенными на бумаге проектами (такая у них там культура), мы говорим: «Не лезьте в наш хаос. Он наш – не ваш». Сегодня Россия невольно выполняет у нас роль колокола, напоминающего о том, что есть и другой мир, мир организованных систем, которые существуют плохо или хорошо, но по закону. Россия далеко не совершенная страна, но это система. А мы – антисистема. И сегодня мы наблюдаем поистине уникальный дискурс между системой и хаосом. Мы должны выработать и предложить свои правила игры. Мы должны показать, что да, у нас есть с этим проблемы, но мы создаем систему. Мы реально сажаем в тюрьму людей, которые убили российского предпринимателя. Мы не даём возможности развить мошеннические схемы с жильем и гарантируем права людей, находящихся или живущих в нашей стране. Но ничего этого пока нет. Мы просто говорим: не лезьте в наш хаос. Это бедовая позиция, и она создает нам огромные проблемы. Несмотря на мизерные масштабы нашей страны, люди перестают видеть и оценивать происходящее за окнами своего автомобиля. У нас криминализация жизни достигла невероятных масштабов. Отличная, но очень пугающая иллюстрация была в день инаугурации Рауля Хаджимба, когда за его спиной, в числе других, стоял человек, которого обвиняют в организации убийства. Да, приговора не было, и человека не осудили. Но сам факт. Это нормально для нашего общества, у нас преступность легитимна?
Мы не китайцыВ условиях коллапса государства, его неспособности выполнять функции полноценного модератора жизни в стране, в разрушенном правовом пространстве, очень трудно себе представить, как может работать закон. Но посмотрим на содержание баталий этих недель. Речь идет об отмене запрета на приобретение недвижимости негражданами страны. Теперь вопрос. Как может работать запрет в условиях, когда не функционирует правовое пространство? Конечно, он не работает. Этот запрет создал все те условия, которые привели сегодня, как минимум, к колоссальным репутационным издержкам, к тому, что те же россияне и не только воспринимают нашу страну как криминальную клоаку. Но у нас сохранилась, видимо, историческая память о временах, когда работал закон, поэтому общественное мнение считает важным принять тот или иной нормативный акт. В сознании людей наличие такого акта решает проблему. Закон – как политический символ, как номинал. Как некий жест. Может быть, в жизни ничего не изменится, но мы обозначили то, что хотели бы видеть, как хотим жить. По этой логике у нас запрещена экономическая деятельность с Грузией, хотя понятно, что ее запретить невозможно, потому что мы не китайцы, и построить китайскую стену на Ингуре нам не под силу. Так же, как не работает запрет на торговлю с Грузией, так не работает и запрет на приобретение недвижимости иностранцами. Но, чисто психологически, нам с таким запретом жить спокойнее, будто с ним мы гарантированы от деградации культуры. Просто нам так спокойнее, жить с запретом. Но в нашей политической элите много образованных, современных и адекватных людей. И они понимают, что с окружающим миром надо как-то находить общий язык. Поэтому, в контексте этой же истории с недвижимостью, многими произносятся очень правильные тезисы. «Сначала нужно принять концепцию»; «сначала нужен кадастр», и т.д. и т.п. Но, поскольку в стране реально нет государства, то никакие концепции, даже если они написаны, не сработают, кадастр так и не готов, и вообще ничего не готово и ничего для этого не делается. И у тех же россиян возникает ощущение, что, говоря блатным языком, в Сухуме «лепят отмазки». Потому что концепцию можно разрабатывать ещё пять лет. А за это время здесь убьют еще нескольких российских предпринимателей, рискнувших поверить нам на слово.
«Дутая» тема и правила игрыСегодня оппоненты принятия закона о продаже недвижимости иностранным гражданам обращаются к этническому самосознанию, они поднимают на поверхность глубинные страхи людей, связанные с угрозой потери идентичности, распада культуры, утраты языка и т.д. Это совершенно нормально для небольшой самобытной культуры, которая пытается выжить под давлением всепоглощающей глобализации. Но в реальности ведь двадцать лет фактического отсутствия государства, как системы организации жизни в стране, и так нанесли сокрушительный удар по культуре. Его последствия несопоставимы с мнимыми угрозами в случае либерализации рынка недвижимости. Пример? Пожалуйста. На наших глазах выросло целое поколение, неспособное даже на бытовом уровне пользоваться абхазским языком. Это люди, которые вообще не владеют на должном уровне ни одним языком. Эту реальность в одном из своих довоенных произведений предсказал абхазский классик Алексей Гогуа. Не это самая страшная и уже осуществившаяся угроза культуре? Не стоит думать, что мы сейчас пытаемся увести тему в сторону. Вопрос о продаже недвижимости — это «дутая» тема. Она не имеет никакого отношения к культуре. Это вопрос правил игры. Это предложение о принятии закона. В этом заинтересована и Россия, гражданами которой в Абхазии являются более 80 процентов её жителей. Потому что там так видят способ организовать хоть какой-то порядок в одной из сфер жизни и защитить российских граждан. «Вопрос недвижимости», это верхняя часть айсберга очень большого числа тем о развитии страны, о ее будущем. Но этот диалог стал примитивным, ложно политизированным, в нем нет глубокой экспертной оценки, в нем нет аргументов. Это уличный спор, сражение эмоций. А ведь в рамках этого дискурса есть вещи, которые принципиально важно обсудить, найти общественный знаменатель. Это, например, вопрос о «формате развития» страны. Мы видим, что активную позицию имеют люди, считающие наиболее подходящим для Абхазии интенсивное развитие, стремительную урбанизацию. Но есть те, кто категорически против. Но те, кто «против», сфокусировались на «вопросе-симулякре» о недвижимости, вместо того, чтобы предложить альтернативные модели развития страны.
Мы сегодня – непрозрачная антиструктура, живущая вне «цивилизационной нормы». Но надо успеть воспользоваться тем, что мы пока еще образованные, и в общем-то, современные люди. Надо сломить негодную конструкцию, ситуация небезнадёжна. Заметили? Когда мы выезжаем на автомобиле за пределы Абхазии, тут же начинаем соблюдать правила дорожного движения. То есть, мы знаем, что такое жизнь по правилам, по закону. Пора этот закон, эти правила игры начать внедрять в повседневную жизнь. Прямо завтра, с утра.
Источник:http://abkhaz-auto.ru/news/3/4667/
